"Отчеты с Айвенго"
Посвящается всем,
кто сделал мою жизнь,
а также жизнь
срединной Англии, Шотландии
и княжества Валлийского,
Аквитании, Наварры,
Тулузы, Германии,
Кипра, Сирии
и Палестины
в Терновке
неимоверно прекрасной...
Откровения от Иоанна.
(Безземельного)
или
Вид на игру "Айвенго" из Лондона
Предисловие.
Зовут меня пока принц Джон, и, естественно, я пока не король Иоанн Безземельный, но во вторую неделю августа 2003 года очень хотелось. Мешало что мне, или нет, непонятно, но, в общем-то я типа стремился. По крайней мере, видимость создал. При этом меня окружало столько хороших людей, которые помогали... Мне захотелось что-нибудь оставить в (чьей-нибудь..?) памяти о них, причем убрать все негативные либо неинтересные моменты, оставив только те, что вызывают положительные эмоции. Но, так как одни с другими связаны неразрывно, приходилось, чтобы не нарушать истории происходящего, заменять (не всегда!!!) некоторые происшествия на выдуманное. А иногда так хотелось что-нибудь приукрасить!.. Поэтому смотрите третий эпиграф.
Ну и последнее. Прощения вымаливаю у всех Лондонских прекрасных дам, особенно (отдельно от всех) у моей пожалуй, слишком горячо любимой и обожаемой матушки королевы Алиеноры Аквитанской, просто неистово и беспредельно очаровательной фрейлины Анны Арунделл и, естественно, моей самой милой и прекрасной (о качествах всех трех чаровниц можно понять из текста) во всем средневековом мире жены - Изабеллы Ангулемской, а также извиняюсь перед всеми игроками, невинно оклеветанными данным произведением на старофранцузском.
А у кого наблюдается недостаток чувства юмора просто просьба дальше не читать.
Ну и тоже простите, если уж взялись.
Но ничего хорошего тогда я вам обещать не могу, ибо первоначальный и очень краткий вариант предисловия звучал так:
Всем достанется!!!!!
Не обижайтесь на пошлости -
для кого-то это юмор.
Один Лондонский нищий,XII век.
Разорвите эту бумажку, представьте, как
будете меня убивать, запакуйте в конверт
обрывки и 50 рублей, вышлите мне,
и будет вам счастье!
Автор, то же время.
Я и не говорил, что здесь все правда!
Точнее, что она вообще тут есть…
Врун и политик, что, в принципе, одно и то же; все века
Глава 1
Тайны Лондонского двора
Все началось довольно банально с нормальной лондонской погоды, которая порадовала обильными дождями. Так как нужно было от них скрываться и при этом переделать еще кучу дел, оборона столичного города, порученная Морису де Браси, хотя и была возведена, все же оставалась, мягко говоря, несовершенной. Морис де Браси, который со своей дружиной нормандских наемников и лондонских кнехтов, просто le zaebalsy (надоело старофранц.) возводить стены и прочие укрепления.
Прибывшие позже в Лондон охрана королевы-матери Алиеноры Аквитанской, вице-канцлер Вальдемар Фиц-Урс, жена моего ненаглядного и увенчанного дебильно-филигранной золотой закорюкой братца Беренгьера Наваррская, и, сама естественно, моя дражайшая мамаша почему-то не могли участвовать в постройках, хотя на это рассчитывал Морис, и так самый крепкий в Англии подвесной мост, самые крепкие ворота и самый глубокий в Англии крепостной ров не были сделаны.
Мне как принцу было зазорно таскать бревна, однако, я переоделся простолюдином и ощутил некую прелесть этого занятия, отойдя от государственных дел. В процессе я успел отбить себе ноги, руки, туловище и хауберк, побывать укушенным дикими осами и еле успел вытащить одну свою пикантную часть тела из незаметного муравейника, что, впрочем, ее не спасло.
В общем, я понял, что мой удел - государство. Какой это gemorroy (- большая ответственность - старофранц.), я, по молодости лет, не понимал.
Раз уж начал с описания Лондона, то надо отдать должное подробному его устройству. Несделанные ворота, ров и подвесной мост, собственно, и составляли внешнюю крепость. Ах да, еще была стена. Несмотря на это, Лондон был самым укрепленным населенным пунктом Англии. За плацем внутри крепости располагались казармы наемников otmorozkue (-славного рыцаря - старофранц.) Мориса де Браси, чуть дальше - мой дворец. Я там жил со своей женой, Изабеллой Ангулемской, практически вдвоем. Практически - так как приходилось периодически кого-то приютять. Или приющать. Точно не помню, но я был добр - люди тянулись ко мне. Только Изабелла была вне себя: " - Тянутся - пусть, но почему в основном в спальню и все женщины?!!"
А вообще нужно упомянуть о том, что наша семья ведет происхождение с юга Франции, где нравы более чем свободны. Так и все мы себя и вели: для королевы Алиеноры Аквитанской ничего не стоило поваляться в неглиже…(так на старофранцузском назывался наш провансальский гамак. Господи, слово-то какое красивое! А сама моя мама, кстати…) …с охранниками, причем отнюдь не дворянами.
Эти…!(-старофранц.) охранники, кстати, borzelie
(-интеллектуально развивались - старофранц.) на глазах: мало того, что они к данному занятию приобщили мою жену Изабеллу, так еще и однажды, опившись грога, начали фамильярно называть ее Белочкой! Какой удар по престижу двора! Бароны, услыхав какие-то домыслы, перестали появляться с визитами, весьма побаиваясь не гнева королевской семьи, а какой-то эпидемии!
При дворе, между прочим, в охране каким-то образом оказался сарацин (!), который в Палестине подружился (!!) с Ричардом (!!!)
Мой брат с детства приручал волчат и прочее зверье но… Я в который раз ощутил всплеск уважения к старшему брату. Если бы ты еще, сволочь, в детстве маленьких не бил!..
Сарацин Аль Хоттаб с какого-то перепугу начал активно kleits a (-высказывать должное почтение - старофранц.) к Изабелле, несмотря на отсутствие восточных одеяний, смуглой кожи и совершенное неумение танцевать танец живота, на что, в принципе, и я сам ее подбивал, причем в присутствии приора Эрме и посланника Папы Римского преподобного Бенедикта.
Как у них загорелись глаза и вспотели ладони! В итоге Белочка дала мне в глаз и, обидевшись, ушла.
Окончательно преподобного Бенедикта, поборника морали и нравственности, ярого преследователя южнофранцузской ереси и разврата добил полузадушенный визг Фиц-Урса из спальни моей матушки, королевы Алиеноры. Вальдемар, Вальдемар, Вовочка! Мой папа… Ну, впрочем, не будем.
Последней достопримечательностью дворца был начальник razdolbaev ( - караульных - старофранц.) месье Кадавр. Периодически (как следует из жизнеописания королевы Алиеноры, написанному в дополнение к этому труду) его девичья фамилия менялась на Честерфилд. Он приставал ко всем с мечом, наполовину выдвинутым из ножен. Все боялись. Как оказалось, зря - просто ножны были коротковаты.
Теперь перейдем к гарнизону. Начальником, как уже говорили, был Морис де Браси. Остальные кнехты были мне незнакомы, - все грубые солдаты, не настроенные давать интервью.
Они предпочитали проводить время в постоянных тренировках воинского искусства или питии грога, ингредиентов для варения коего у Мориса были неисчислимые запасы. Собственно, поэтому частым гостем в гарнизоне был капеллан Ордена тамплиеров маркиз Андрэ-Шарль де Головье. Все восхищались его умом (правда, только будучи в нетрезвом состоянии) и уважительно о нем говорили: "Zadnitsa!" (-голова! - старофранц.). Не он один был частым гостем - как на запах, прилетал некий кельт по имени Пью. Он всегда, когда все вukhali e (-разливали грог - старофранц.), кричал: "Ребята, вы же не оставите старого Пью!", хотя был довольно молод. Особенно душой. И печенью.
Любимым блюдом гарнизона был не только грог, а случайно получившаяся старофранцузская piezdyachka. Об этом блюде ходили легенды, оно очень вкусно, в чем я сам убедился, но рецепт его до сих пор хранится в строжайшей тайне.
У Мориса тоже был собственный сарацин - Нахир аль Похир ибн Захир (имя которого по-сарацински значило: Ненужный и Безразличный, сын Спрятанного), причем с двумя женами - Фатимой и Гюльчатай, всегда с закрытыми чадрой лицами и ничего фигурками. Ну и мода же пошла! Невольно задумываешься, а за гробом ли Господним тихонько так со всем благородным (?) рыцарством и войском Англии мой старший брат скоренько двинул в Палестину? И зачем было забирать всю английскую казну?!
Догадки мои подтвердились, когда кнехты, скинувшись, уговаривали кого-то из сарацинок "открыть личико". Менее чем за пятьдесят кабаксов им ничего не светило, а таких денег… Сообразительные кнехты пытались сшибать у меня на пиво, но я их послал.
А одну фишку я не понял: этот сарацин сначала продал жен Морису, потом сразу всем кнехтам, а потом выяснилось, что всего продана одна жена. Не Исаак ли это, который еврей, переодетый? Уверился я только тогда, когда в пять утра услышал утренний намаз. Оказалось, Морисовский сарацин действительно служит в дружине, причем будильником. Эти вопли заставляли кнехтов не только подниматься с постелей, но и сразу выстраиваться на плацу, причем не только Морисовских. Говорят, тамплиеры в ужасе poeben ились (-молились- старофранц.), а саксы, у которых еще остались кельтские верования, кричали, что это вопит сама Морриган. Что за леди, не знаю, но первый раз постель я оставил мм… несколько влажной. Ледяному презрению Изабеллы не было предела, так как сама она дрыхла, как бревно, громким храпом с молодецким посвистом разгоняя комаров и охрану, не ощущая ни моих ласк, ни позже проявившееся явление.
Впрочем, на сушильных веревках дворца появились не только мои вещи, но и всей охраны, и всех кнехтов, и Фиц-Урса, и даже моей мамы. Никто не признался, и на утро все знали, что в Лондоне вчера даже самый распоследний нищий перед сном "пригубил бокал дорогого анжуйского, который неловко выпал из руки, а вино из наших потомственных виноградников Анжу таково, что сил поднять уже не было… отсюда и мокрые пятна.
Я допускаю, что нищие могли где-то угоститься дорогим анжуйским, но, прости, мама, непрерывное пятичасовое сопение и пыхтение вице-канцлера Фиц-Урса в твоей спальне (если легли в час) окончилось так внезапно…
Должен ли я пояснять, почему жена моя дрыхла, как бревно? Мама меня буквально zadolbie (- постоянно напоминала - старофранц.) вопросами о том, когда у нее будет второй мalole tniy pizdyu k (-долгожданный внук - старофранц.). К данной проблеме я подошел со всей решительностью, gemorroemm e и мужней любовью.
Ответственность и решительность проиграли. Мне было внятно и доходчиво объяснено, что, видите ли " у нее годовые ", и это связано с разделением 24-х часов на весну, лето, зиму и осень. Хотелось nabit zabralo тому, кто эти годовые и весь экономический (?!!) цикл придумал. Всю игру об этом мне напоминали мой глаз (вторично) и до крови расцарапанные руки, ноги, спина и хауберк, так как ответственность и решительность, несмотря на то, что проиграли, все-таки сопротивлялись и, с криками "Vive lе Johnny! Ангулем падет!" всеми доступными средствами пытались выполнить поставленную Алиенорой Аквитанской боевую задачу. Но я все-таки не полководец, роль эту я уступил Ричарду, хотя Изабелла по вредности и злорадству не сравнится даже с самим султаном Салах-ад-Дином и всем его сарацинским государством и армией.
Не меньшею вредностью, особенно для здоровья, отличалась моя родственница Беренгьера. То ей не так, и то ей не так, и вообще, был бы здесь Ричард, давно всем бы был …! - Она очень много привезла старофранцузских выражений из Наварры. Ее тихий, нежный и ласковый выговор с наваррским акцентом сотрясал стены замка так, что прецептория Темплстоу с аббатствами св. Витольда и Жорво, совершая очередную e botnu e ( - крестный ход - старофранц.), почему-то ходили по кругу и боялись пройти вообще рядом с Лондонским предместьем! А кнехты?! Мужланы сидели, как в малолетние монашики в монастыре, открыв рот и записывая каждое слово! Она была их богиней. Так вот откуда у братца моего Ричарда популярность в народе! А вы - Львиное Сердце, Львиные почки… Ну и что с того, что он всегда в детстве, оседлав меня, орал: "Покатай меня, большая черепаха!" Все заслуги - Беренгьеры с ее старофранцузским! Никогда не думал, что в веке могут быть PR-специалисты подобного уровня!
Спасало Лондон и окрестности то, что периодически моя невестка совершала паломничества в аббатство св. Витольда, которое, судя по результатам паломничеств, находилось недалеко от сакской деревушки Cannabis. Там она успела побывать и в обществе короля Артура, Мерлина, различных Тристанов и Изольд, и в обществе прочих глюков. Матушка сильно сетовала на то, что ее любимая фрейлина Анна поддалась пагубному влиянию, но сделать уже ничего не могла. Любимую фрейлину все время сопровождал какой-то глюк, именовавший себя наемным убийцей, который не хотел ни убивать, ни наниматься, а только, исходя из своей сущности, глючил.
Кстати, это, наверное, единственный, кто не заезжал в опочивальню королевы-матери верхом на коне. Наказывались за непочтение почему-то только кони, которых подвешивали за уздечку в королевской оранжерее на гигантский зеленый цветок, привезенный из неведомых земель и называвшийся срамным английским словом "зонтик".
Моя же ласковая лошадка как-то сразу затерялась в коридорах дворца, и я на ней так никуда и не выехал. Зато все с благоговейным ужасом посматривали на, мягко говоря, слегка пожеванные гобелены, думая, что в замке у нас есть привидение, причем это не кто-нибудь там, а наш прадедушка Жоффруа. Как будто основатель династии Плантагенетов всю свою жизнь только и делал, что давясь и не запивая, с почти религиозным рвением чавкая и брызгая слюнями сжирал каждый попавшийся ему на глаза гобелен! Я fiеgeyu ( - удивляюсь - старофранц.) с этих английских!!!
Для тех, кто не знаком, нужно поподробнее рассказать о маме. Мама моя истинная южная француженка. Не то, что бы она развратна и похотлива, как читатель уже подумал, совсем нет, она как раз подобна цитадели Сен-Жан-д Акр в Сирии или башне Давида в Иерусалиме, но именно неприступность привлекает достойных рыцарей к штурму. При этом кроме неприступных каменных стен, ощерившихся арбалетчиками и котлами со смолой, башен и всего прочего гневного, рвущего и сметающего все на своем пути от нее за морскую милю просто несет… неземной женственностью, ангельской красотой, беззащитностью и обаянием, скрытым, загадочным очарованием в томном взгляде, духами, благовониями и кружевным французским бельем. Дерзайте, будущие отчимы! Если она (не забудьте, откуда мы родом) какие-то намеки предпринимала даже в отношении меня… Ну, разумеется, в присутствии Изабеллы. Короче, мама скучает. Видимо, господин Фиц-Урс… Или еще слишком робок? Или боится, что слишком умна даже для него? Ну, тут надо бояться, ничего не поделаешь, вся Европа трясется. Сразу предупреждаю тех, кто пристает к Изабелле: жена у меня копия мамы! Только, судя по вечерним шумам, годовых у Алиеноры не бывает. Вообще. Или это, как же оно… Вот слова-то колдовские! Мм... А! Ранний климакс! Да рано еще вроде, даже для раннего…
Мама Фиц-Урса защищает от моих нападок - я же, как всякий молодой govnue k ( - юноша - старофранц.), пользуюсь положением младшего, при этом сына начальника. Фиц-Урс гневается, выходит из себя, снова заходит и, хватая меч, лихорадочно застегивая доспехи, идет совершать подвиги во имя дамы сердца, то есть кого-нибудь бить. Как правило, поход заканчивается тем, что он попадает прямиком на крестный ход тамплиеров, безутешно бродящий в округе, пытающийся перекрестить всех по 64-му разу, что не получается, отчего прецепторы хором горестно орут с придыханием: "Хумма… Жюсви зе тва… Mea culpa…" и идет с ними заниматься самобичеванием и пьянствовать.
А вообще, мужик, конечно, умный, подстать мамаше. Если она его не пошлет и не испортит своими jenskimi shtuchkami ( - психологией - старофранц.)…мне еще что-нибудь светит в плане хорошего советника, лишь бы в государственных делах гормоны не играли.
Глава 2
Начало происшествий
Первый день начался, как ни странно, с утра, которое к тому же сулило непривычную для Лондона хорошую погоду - сквозь тучки проглядывало солнце и на печальной душе становилось как-то неприятно хорошо.
Общий сбор Англии прошел, и для королевской семьи пришло время zabit ( - плюнуть и забыть - старофранц.) на турнир в Ашби де ла Зуш. Королевская семья сделала это довольно успешно, и по совершенно разным причинам, начиная с того, что всем было v lome ( - мужская несостоятельность, здесь: просто невозможно - старофранц.) куда-то переться, и, кончая тем, что все просто уселись жрать, прошу прощения - уделить время трапезе. Впрочем, много лондонских жителей побывали на этом дивном зрелище, и рассказали, что победителями стали один из саксов и какой-то неизвестный рыцарь, как оказалось - крестьянин из деревни Хольдернесс.
Воодушевленные турниром, кнехты удвоили занятия по совершенствованию своего боевого искусства. Происшествия начались буквально через полчаса после окончания турнира. Опять выступила вышеописанная деревня: мало того, что мне прислали письмо с жалобой крестьян на состояние дорог, так еще об этом написала желтая хольдернесская газетенка "Шервудское Пламя" с сенсационными разоблачениями о дорожно-эксплуатационных мероприятиях принца, ругая меня на чем свет стоит и поливая изысканнейшей журналистской грязью всю королевскую семью.
Королевская семья поняла: фишку с " Times " или " Плантагенетской правдой " мы как-то упустили… Я посочувствовал главному редактору "Шервудского Пламени" брату отца Тука - Пуку и забыл.
Тут в Лондоне появляется достопочтимый приор Эрме. Что ему не сиделось в аббатстве, не знаю, тем более что приперся он совершенно без определенной цели, ведя пустопорожние разговоры даже не о религии, а почему-то о политике. Нас спасла Инвиоланта, настоятельница аббатства св. Витольда. Она втянула приора в богословские споры и я чуть-чуть освободился. Мне еще предстояло созвать баронов на пир и военный совет, о чем я отправил письмо с герольдом по землям Англии, а также половину казны убить на покупку двух бутылок самого дорогого анжуйского столетней давности.
Khren (Ага, щас!!! - чисто альбигойское выражение.) там я освободился! Окончательно допившийся капеллан Ордена тамплиеров - маркиз Андрэ-Шарль де Головье допился до того, что решил жениться, причем так спешно, что отложить данное действо нельзя, приспичило обнаследиться, так как на следующий день капеллан срывается в Палестину. Что он там забыл, когда все нормальные (да и ненормальные, - прости, Ричард) люди возвращаются оттуда? А поздравлять молодых, один из которых - безродная девица, неизвестно где подобранная, обязательно должны принц крови и его супруга, и данное условие является обычаем тамплиеров с доисторических времен.
Ну что ж, всех восхитили доброта и благородство капеллана, решившего дать кров, имя и внеплановую беременность бедной девушке, очевидно, со времен колыбели и голодного детства лелеявшей такую мечту; особенно это восхитило приора, совершенно не возражавшего ни против свадьбы, ни внеплановой беременности, ни немного странной их последовательности, видимо, он как-то забыл, что вообще-то тамплиерам жениться много чего не позволяет, особенно Varay ( - Магистр Ордена тамплиеров Лука де Бомануар - старофранц.), единственный, наверное, кто из тамплиеров знал, что у них есть еще и какой-то там Устав Ордена…
Мама сама отправилась осмотреть кандидатуру в жены капеллана, установила доброту, честь, совесть и не-совсем-порочность, утвердила и дала девушке дворянство, причем не мелко прикололась: в качестве поместья сразу отписала ей какое-то несуществующее герцогство, но, по ее словам, очень богатое и с очень длинной родословной, и почти все английское дворянство именно хвастается родством с герцогами де Генератье. Капеллан сразу выпугался: а ну как младая герцогиня сообразит не выходить замуж за какого-то там маркиза Андрэ-Шарля де Головье? Герцогиня, впрочем, для острастки поломавшись, не сообразила. Андрэ-Шарль счастливо скакал по всему Лондону, как молодой ослик, и скорей начал церемонию свадьбы.
Капеллана я обидел, так как меня постоянно сдергивали с церемонии stradaniem fign oy (- государственными делами - старофранц.). Ну ничего, переживет, не в Палестине.
Первые, кто пришел, были саксы во главе с самим Седриком. Саксы завалили в гарнизон шумною нестройною толпой, уселись за стол и начали буйствовать и дебоширить. Один грустный шут Вамба, сжавшись от гнева хозяина в комочек, тихонько поскуливая, культурно сидел на воротах, даже боясь зайти в крепость. Он был маленький, обиженный и хороший. Всем хотелось его погладить и дать что-нибудь вкусное.
Я уже хотел принять Седрика, но тут случилось непредвиденное! Во дворец со слезами, горьким плачем, стонами горя и расцарапанным в кровь лицом, с разорванным корсажем, который являл взору нежную и трепетную грудь с чьими-то отпечатками деревенских пальцев и прочими следами поруганной девичьей чести и оскорбленной невинности, судя по этим следам, чуть ли не тысячной оравы сарацинов, вбежала любимая фрейлина мамочки Анна, вся в хвое, листьях, грязи и прочей истерике. Единственное, что я понял из раздавшегося рева раненного слона, потрясшего весь дворец, что, слава Богу, ее только ограбили, отобрав несколько шиллингов и целебные травы, собранные в деревне Cannabis.
Совершил сие злодейство некий Букаша, староста деревни "Непокорный Трент" (наверное, потому непокорный, что я сроду не припомню, чтобы кто-нибудь покорял это окраинное захолустье, нафиг никому не нужное), который как раз, кстати, зашел в Лондон и в данный момент кутил с саксами. Piz ju: ( - досадная неточность - старофранц.) в данный момент он уже кутил без саксов - тех как ветром сдуло. Хм, надо явно переговорить с главнокомандующим Анри Богеном об использовании воплей фрейлины Анны в оборонительных целях.
Морис де Браси, исполняющий обязанности шерифа, взял на себя gemorroy представить абсолютно непокорного Букашу королевскому суду. Расследование происшествия меня потрясло. Абсолютно непокорный Букаша, демонстрирующий абсолютную непокорность, утверждал, что его заказали наемному убийце, и "тогда пацаны подняли кипеж и хотели разрулить по понятиям, а заказчицу поставить на бабки " (- сакско-кельтское наречие юга Англии). Фрейлина утверждала, что не заказывала ничего и никого. Откуда же абсолютно непокорный Букаша узнал о заказе? Оказывается, глюк, сопровождавший фрейлину с самой деревни Cannabis, где она собирала целебные травы, сам заказал абсолютно непокорного Букашу, сам оплатил заказ, и подставил фрейлину, испытывая от этого, видимо, удовольствие, граничащее с выполнением супружеских обязанностей. Были принесены взаимные извинения и абсолютно непокорного Букашу отпустили с миром. Абсолютно непокорный Букаша, выйдя за ворота Лондона, где в чистом поле качался воткнутый кем-то меч и его ждали другие абсолютно непокорные жители абсолютно непокорного Трента, воздел руки к небу, набрал полные легкие насколько смог, и над всем Лондонским предместьем раздался крик:
- Fre-e-e-e-e-e-e-dom!!!!!!
В тот вечер я подписал указ о создании Скотланд-Ярда.
Ко мне с визитом появились главнокомандующий войсками Англии граф Анри Боген и сэр Реджинальд фрон де Беф. Их, как всех, проводили в приемный покой - опочивальню королевы Алиеноры. Граф проявил чудеса hamst wua ( - рыцарского такта и дворянской вежливости - старофранц.), отказавшись говорить с королевой и потребовавши меня лично. Сидя в присутствии королевы (!) на спальном бревне, увидев меня, он бухнулся на одно колено и с жутким сакским акцентом без всяких предисловий заявил: " Хачу деревню!". Где-то я это уже слышал насчет какой-то Ларисы Ивановны… Я, не удостаивая его разговором, кивнул, и так королевские земли лишились первой деревни…
Потом, кстати, пришлось оговорить с ним (наедине) оборонительные и, к обоюдному удовольствию, прочие ТТХ фрейлины Анны. Мы оба пришли к выводу, что данное супероружие должно быть засекречено (даже от близких родственников, в частности - жен) и подлежит ежедневному контролю на предмет повреждений и прочих заусенцев, приводящих к потере или снижению мощности, скоровоплести, и, незнакомому мне, потому и непонятному, - оружейницкому понятию "кучность".
Чуткая и ранимая, преисполненная podlost y и govnistost y
( - благородства и нежных чувств - старофранц.), вызванных присутствием королевы душа сэра Реджинальда не могла вынести подобных потрясений. От происходящего у него явно начались нарушения психики - он не то что не мог вызвать наглого Богена на поединок, он просто сидел в ступоре, широко открывши рот и глаза, из которых катилась скупая мужская слеза оскорбленного достоинства. Так обойти вниманием королеву!
Сэра Реджинальда привели в чувства после ухода графа, и утешили его предложением пойти завтра и быренько привести к покорности графство Эссекс. Ступор как рукой сняло! Фрон де Беф пришел в восторг и договорился сразу же о торговых делах: прямых утренних 6-часовых поставках гвоздей для лестниц на утренний штурм.
Попрощался он с чувством и слезами расставания на глазах, по-братски обняв каждого члена королевской семьи, почему-то особенно задержавшись на королеве, моей жене и по очереди всех фрейлинах. Матушка моя не особенно-то и выразила недовольство, несмотря на плохое настроение… Не сильно почему-то протестовал и Фиц-Урс. Впрочем, он был занят и мог не заметить… Не расстраивайтесь, матушка, я Вам еще таких найду!
В это время заканчивался пир в гарнизоне по поводу женитьбы капеллана и zabit ию тамплиеров на Устав Ордена. Sh araga ( легкая интеллигентная компания, собравшаяся провести время за философскими спорами - старофранц.) Мориса уже перепилась, сам Морис ухрюкался так, что тоже решил скоропостижно жениться. Он мчался за благословением королевы, сбивая перегаром испуганных фрейлин и охрану, которые кидались по углам и со страхом повторяли: " А-а-лиенора Гильомовна почи-чи-вать изволят!". Несмотря на это, Морис де Браси вломился в опочивальню королевы в не самый, так сказать, подходящий момент. Но мама известна своей хитростью и изворотливостью, и она его приняла с торжественным видом, благословила на церемонию, пообещала свадебных подарков от королевской семьи, лишь бы тот отвязался и ушел. В качестве подарка я преподнес ему вагонетку с рудой из шахты, уверяя, что это свадебное "Рено". Морис, наконец, откланялся и "вышел". Охрана принесла его к алтарю, где сам же шатающийся новобрачный капеллан sparill e (-поженил - cтарофранц.) молодых и упал. Молодую веселую невесту Катрин кнехты унесли спать к себе в гарнизон, а Морис в обнимку с капелланом мирно посапывали.
Наутро не было предела ярости Мориса, который обнаружил в своих жарких объятиях вместо молодой, сочной и аппетитной Катрин де Браси пьяного капеллана тамплиеров, который пытался высвободиться и орал ему в ухо:
- B lya, (проклятие! - старофранц.), я же в Палестину проспал!!!
Молодая невеста тихонько спала в гарнизоне, обнимая сразу восьмерых мурчащих во сне кнехтов.
Морис муштровал и гонял трясущуюся от страха shantrapu e ( - славных и достойных воинов - старофранц.) все утро и диким ревом требовал развода. Но развод в католической церкви дело долгое и хлопотное. Зато никто не возражал, а молодая невеста получила свое право vydelyvat sya (-флиртовать - старофранц.) с кнехтами прилюдно и при Морисе. Большей благосклонности добился почему-то самый старый кнехт, которого так и звали. Морис, стискивая зубы, рычал:
- Ну, старый, ты мне еще попадешься!
В том же происшествии принимал участие и самый молодой govnue k, который вовремя не попался под руку, а теперь боялся вообще появляться, так как старый все спихивал на него:
- Это все малой!
Малой же открещивался и орал, размазывая сопли: " - Не виноватый я, она сама пришла!"
Только Катрин де Браси загадочно улыбалась, и когда Морис бросал взгляд на нее, подмигивала кому-нибудь из кнехтов и облизывалась, как приор Эрме на кагор, мечтательно закатывая глаза и с придыханием вздрагивая.
Я немного перескочил во времени. До утра были тоже интересные события. Во-первых, пришли саксы. Опять. И на этот раз ко мне лично, а не на пир. И без Седрика. Оказалось, что их вовсе не смело воплями фрейлины Анны, а обидчивый Седрик обиделся, что его так долго не принимают, и вообще, королевская семья поступила неэтично, некрасиво и неуважительно по отношению к ним, саксам. Я просто задохнулся от негодования и прочитал им лекцию об этикете. Саксы, по ходу, не поняли ничего, но им было явно интересно, что я так, оказывается, ради них могу распинаться. В общем, мнение сложилось, что Седрика не обидели, а как бы не знали, что он пришел, и пьяные кнехты не доложили, и вообще лондонцы - полные de bilie (-чувствительные, вспыльчивые, нервные люди, имеющие предрасположенность к психическим заболеваниям - старофранц.), невоспитанны и напрочь лишены чувства такта. Я представил, каково ему там рыдать от обиды, и сам пустил слезу сочувствия. Саксы умилились и пошли домой. А тут…
Изабелла, расстелив trahodromm e (-супружеское ложе - старофранц.), в нетерпении валялась там в призывной старофранцузской позе, ожидая меня, нежно полушепотом зовя: "Принц! Принц, блин!". Принц, то есть я, уже собираясь к ней, по-домашнему, в одних кюлотах, провожал саксов. Саксы уходили медленно. Изабелла уже грозилась выйти и накостылять всем саксам, капелланам, тамплиерам, всему гарнизону, Йорку, Шотландии, Торкельстоуну, Ашби-де-ла-Зуш, обоим аббатствам, виртуальной Франции и nakhren (На!!! - чисто альбигойское выражение, сопровождающееся неприличными жестами) разнести всю Палестину c Салах-ад-Дином, если я тут же не явлюсь исполнять супружеские долги, коих накопилось…
Мне еще не хватало такого конца света! Только я появился в дверях, моя гневная супруга успокоилась, заулыбалась и…
" - А где тут пир?" - два рыцаря, пьяно качаясь, пытались стоять. Я вышел, не обращая внимания на приближающуюся первую мировую и конец света.
- Да вы садитесь, - сказал я, усаживаясь на бревно.
- Зазорно рыцарю на бревне сидеть, - высокомерно ответил один из них. Jop a! (- культура Англии -старофранц.) Что рыцари, что деревня - одно и то же! Никакого этикета! А вообще…Я, стесняясь, посмотрел на бревно. Бревно как будто говорило мне: "Что, встрял? Я ведь и вправду бревно!" Черт, надо как-то выкручиваться. Что же это, выходит, я не принц, а fignya (просто государственный деятель - старофранц.) какой-то, на бревне сижу?!! Вставать я совершенно не собирался и сказал:
- А это королевское бревно!
- Но ведь бревно!
- На этом бревне восседал сам мой братишка Ричард Львиное Сердце после турнира в Сен-жан-д Акр с Раймоном Тулузским, графом Солсберри и сэром Томасом Мальтоном из Гисленда !!! Этим бревном был контужен Ea fremm e ( - доблестный рыцарь сэр Гай Гизборн - старофранц.)! И прямо на нем Ричард на Кипре взял в жены Беренгьеру! Верхом!!!!!!
- Да ну, ведь это бревно!
- А оно из чистого золота!!!
- Да-а? Что-то не верится!
- Да оно освящено и окроплено святой водой собственноручно Папой Римским Иннокентием III в Ватикане!
- ???
- Ладно, скажу по секрету: это единственное бревно, которое откололось от гроба Господня при транспортировке! Такая есть у нас святыня! Приор Эрме ежедневно приходит молиться сюда, и прихожане по очереди за умеренную плату могут приложиться к артефакту!
Рыцарь поразился, представив как восторженно туда-сюда гоняли крестоносцы, таская по всей Палестине гроб Господень, колотя об стены Иерусалима, как откалывается бревно…и быстро проникся религиозным чувством, с энтузиазмом приникая стальной задницей к святыне.
Далее рыцари, как и саксы, пытались у меня вызнать, что за пир-военный совет, состоялся ли, "ну-че-там-было-и-все-такое". Разговор потек неинтересно, при этом высокомерный рыцарь с закрытым лицом вовсю показывал свою знатность, высокомерие, вспыльчивость и никакого воспитания. А вообще, он так косил под моего братца, что я почти поверил.
- Ну, что же вы, принц, ждете своего брата?
- Ну, разумеется. Я так истосковался, так беспокоюсь. Естественно, никто не верит… Как я понимаю, вы и пришли именно это выяснить?
- Пошли, - сказал второй рыцарь, - разговор не клеится…
Я хотел им сказать, что так прикалываться над бедными родственниками, мягко говоря, некрасиво, но тут раздался полный негодования и неудовлетворенного желания вопль Изабеллы:
- Принц!!!!!!!!!!!!!!! Блин!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!..!!…!!…!!!…!!…!!!!….!!!!!!!
(- старофранц.)
- Да не Блин, а Джон, когда ты только запомнишь!?
Рыцари не захотели принимать участие в razborkah ( - семейной сцене - старофранц.) и под шумок свалили.
Алиенора Гильомовна Аквитанская, по совместительству моя мамаша, в это время возвращалась из паломничества в аббатстве св. Витольда. Судя по виду паломников, аббатство давным-давно переехало в деревню Cannabis. Мама решила-таки устроить несостоявшийся пир с фрейлинами и Беренгьерой. Небольшое наводнение, свалившееся на Лондон, было причиной полного отсутствия огня где-либо, и пир прошел в романтической обстановке - при свечах. Было очень красиво, хотя и мокро, и холодно. Я немножко сменестрелил, одолжив арфу у морисовского сарацина. Мой оруженосец и паж уже нажрался v siskue (-состояние, близкое к тоске и задумчивости - старофранц.), а мама, никогда не употреблявшая вина, накинулась на напитки, как после солонины. Беренгьера, впрочем, тоже была в изрядном подпитии. Мы с Изабеллой ушли спать, а дворец еще гудел от различных буйств и непорядков, устроенных моей пьяной мамашей и не менее пьяной Беренгьерой. Где, блин, Ричарда носит? В конце концов, они сели возле свечи, обнявшись, и до рассвета сонными голосами драли глотки какой-то пошлой старофранцузской песенкой. В общем, они уснули, так и не допев, но горло, по-моему, сорвав окончательно.
Около пяти утра ко мне пришел Магистр Ордена тамплиеров Лука де Бомануар, с которым мы potrepalis o babah (- поговорили за жизнь - старофранц.) (а о чем еще разговаривать в пять утра?) и выпили одну из составляющих половину казны Лондона бутыль анжуйского. Я будил Изабеллу, чтобы ей тоже досталось, но досталось все-таки мне. Лука мне сочувствовал - ему давно не приходилось слышать такой виртуозный старофранцузский, да еще спросонок.
- Зато какой темперамент! - похвастался я женой, но магистр, будучи религиозным фанатиком, меня не понял:
- Nu ty popal , chuvak! ( - Прекрасный выбор, принц. - старофранц.) А пост она соблюдает? А часто ли исповедуется?
Я бы, ее убил, наверное, если бы она была вся такая правильная… Но, то ли жалко, то ли… В общем, кончатся годовые - посмотрим.
Так закончился первый день происшествий.
Глава 3
Второй день происшествий
На утро второго дня происшествий все началось спокойно, если не считать из ряда вон выходящим событием то, что у нас сперли артефактное бревно. Весь Лондон был, мягко говоря, в a huye ( - недоумении - старофранц.) от фразы приора Эрме, расхаживающего по Лондону в поисках чего-то. Приора спросили, что он ищет, на что приор Эрме задумчиво отвечал: "Мой друг, из древних летописей монастыря св. Кутберта я почерпнул сведения, что где-то здесь было одно святое бревно…"
Я не сильно жалел: сидеть будем на другом, а то, что оно "от гроба Господня откололось" - так Ричард еще привезет из Палестины. Он иногда делал мне в детстве подарки на день Рождения, что ж ему будет жаль пару бревен? Так мало я у него никогда не просил, а с него станется priperet (-принести в дар - старофранц.) мне целую поленницу…
Канонизированное бревно так и не нашли.
В первый день Лондон принял массу гостей, которые осмотрели все достопримечательности, особенно укрепления. Всех просто поразили крепость, массивность и оборонительная мощь недостроенных ворот. Они лежали перед входом в замок, пугая и завораживая одновременно. Очевидно, что больше всех они заворожили абсолютно непокорного Букашу. На второй день он, жутко завороженный, ворвался в практически спящий Лондон и устроил настоящую резню и побоище. Погибли практически все еще дремлющие на ходу защитники. Погиб храбрый Морис… Катрин то ли рвала на себе волосы от горя, то ли тоже погибла - не помню. Изабелла, как обычно дрыхла, правда, без храпа, и ее побоище не коснулось.
Мы же с мамой уже с утра уже занимались государственными делами. В neglije. Он мерно покачивался, не предвещая ничего зловещего. Вдруг врывается эта деревенщина, всех вырезает под шумок, так, что никто ничего не замечает - а как: все уже мертвые! Деревенщина врывается в опочивальню Алиеноры и…берет меня в плен, практически в нижнем белье.
Ну что ж, я оглушен и связан, мне ничего не остается. Меня вынули из neglije, а королеву в нем не заметили. Ну и вкус, деревенщина! Не заметить мою мать, королеву Алиенору Аквитанскую в neglije!
Меня тащат (или несут - я не спрашивал) до самого Йорка и требуют денег, то бишь выкуп. Абсолютно непокорный Букаша поистине удивлен: в моем кошеле всего две завалящие монетки. В гневе абсолютно непокорный Букаша злобен. В обломе ему еще хуже. Любезно предоставив мне в качестве кляпа вонючую деревенскую тряпку, чтобы я не pizd еlle (-выражал вотум недоверия - старофранц.), меня отвели на дыбу и начали пытать, дабы добыть сведения, где деньги. Я почувствовал себя настоящим героем: меня пытают, а я не то, что не говорю, даже не кричу от боли! Наконец, эти идиоты догадались развязать мне рот. По знанию старофранцузского я почти догнал Изабеллу вместе с Беренгьерой. Ну, пыток я, естественно, не выдержал - принц это всегда нежное существо.
Я сказал, точнее, кратенько заорал: "Абсолютно непокорный Букаша! Не соблаговолишь ли ты выслушать благородного принца Джона Плантагенета? Да будет ли тебе известно, о недостойный, что по случаю свадьбы я выдал, наконец, получку доблестному и храбрейшему из храбрых otmorozkue Морису де Браси и всем его доблестным наемникам, которые ее (получку) тут же спрятали или закопали, короче, она в тайнике, который вы, абсолютно недоблестные и тупые крестьяне, не нашли и вообще искать не стали, de bilie. Так как Мориса убили, то я, естественно, понятия не имею о том, где все деньги, и тем более, где тайник и спрятанная в нем zanachka ( - капитал и провиант - старофранц.) ".
Крик мой гремел на всю Англию. Хоть бы кто почесался!
Что-то зачесалось только у приора Эрме, причем не в ту сторону. Многие подозрительно смотрели на его активно шарящую в кармане рясы руку и шарахались в стороны, но…Он взял и выкупил меня за пятьдесят шиллингов. Такое богатство абсолютно непокорному Букаше пришлось по вкусу. Я был отпущен в Лондон заниматься государственными делами.
Дел государственных накопилось столько, что я даже не знал, за что браться.
Приор Эрме освятил место гибели защитников Лондона, где будет памятник храброму Морису, который уже заказали известному итальянскому скульптору Ц. Ретелли, а на братской могиле мы с королевой матерью, уронившие слезы, и приором Эрме, утешающим нас, под его же руководством воздвигли собор Святого Бревна, по прошествии некоторого времени, когда приор ушел, переименованный в собор Святой Клары.
Отец Тук, зашедший из деревни Хольдернесс отслужить хвалебную и скорбную одновременно poeben по погибшим в соборе, принес очень интересные исторические сведения. Как оказалось, св. Клара в жизни "была женщиной из восточных стран, восточнее даже Сарацинии, поэтому собор стоит назвать собором Святой Клары Дзет-Кин… Прости, Господи, чуть не выдал родную деревню - рассадник народно-освободительного движения!"
Такой апгрейд Лондона не мог нам не принести процветания и радости жизни, и население Лондона выросло. Появилось много детей. Дети любили любопытствовать и слушать сказки. Особенно настырные приставали с вопросами о том, откуда берутся дети. Мы, в основном, с юга Франции, но не в таком же возрасте детям рассказывать…
Находчивая, уже отшедшая от нервного шока и порозовевшая фрейлина Анна говорила, что дети приносятся аистами и дятлами (в большинстве своем - дятлами) из какого-то СМа, а потом принималась дурить детям головы сказками:
" … А кто на столб электрический запрыгнуть сможет - тот на девице и женится, а портрет той девицы на столбе нарисован!" или:
"… И сказал Эмелий: по щучьему велению, по моему хотению, повтори, магнитофон, что я сейчас сказал!"
На этой ноте отдыха, возникшей в Лондоне и полной безмятежности, расслабленности и прочего незаслуженного оптимизма Лондон опять испытал на себе особенность быть популярным городом. Но, так как популярность - это все-таки бремя славы…
В общем, отдыхающему Лондону не суждено было опять остаться без внимания - все его бесподобные укрепления (в частности, ворота) подвергнулись штурму. На этот раз Лондон взяли славные рыцари замка Торкельстоун и большая-пребольшая куча кельтов, почему-то из Шотландии. Ближе, что ли, кельтов не нашлось? Или там нанимать лучше? В общем, родилось впечатление, что в Шотландии самые дешевые кельты.
Надо сказать, что при ближайшем рассмотрении Шотландия оказалась весьма интернациональной местностью: там жили не только кельты, из которых на кельтов похожи были только кельтские женщины, при этом они оказались еврейками, евреи, которые оказались кельтами, и "какие-то коммунистические гады", которые оказались просто гадами и в придачу сволочами все поголовно. Как разделяли гадов и сволочей - непонятно (особенности традиционного кельтского уклада жизни и друидских учебников биологии), но я понял лишь одно отличие - любимым занятием сволочей были купания в термитниках. (Об этом повествует древняя кельтская трилогическая рукопись "Поющие в терновнике, танцующие в крыжовнике, орущие в термитнике"). А вообще я не разбирался особенно в облике разных наций, хотя, может наш лондонский еврей Изье Шниперсьен не так выглядел?
Зачем же рыцари нанимали кельтов, выяснилось позже: оказывается, приведя наемных кельтов, рыцари бились сами, и не настаивали на участии кельтов. Короче, как любым героям, им нужны были зрители.
Предводительствовал кельтами и рыцарями (!) одновременно наш старый знакомый Пью, одетый в царственное тряпье, который с истинно королевской осанкой и повадками молча указал на нас рукой.
Толпа, ворвавшись в покои королевы, всех переглушила с криками: "Поли я!" - (что это на кельтском, не знают даже друиды) и…
Я успел только спросить у благородных рыцарей:
- А где же мой любезный друг Реджинальд? - но в это время какой-то злобный и громадный кельт с непроизносимым именем V Akch Ullha начал орать, опять всех глушить, и все.
Очнулись мы с матушкой с больными головами со впечатлением, что едем на каком-то большом мифическом животном. Как оказалось, нас просто несли на плечах, и не кто-нибудь, а самый страшный кельт V Akch Ullha. Мы думали, у него от напряжения так раздуты ноздри, выпучены глаза и из горла вырывается звериный рык. Когда он нас отпустил, все осталось прежним.
В это время, гарцуя во весь опор через кусты и деревья на прекрасном оранжевом жеребце наперерез процессии мчался благородный сэр Реджинальд фрон де Беф, видимо с целью спасти нас с матушкой из плена. В руке его блистал длинный меч, а на щите и тунике грозно сверкали две молнии фамильного герба, хотя что-то мне подсказывало, что герб у фрон де Бефа должен быть другой…Подскакав, он не обратил на нас никакого внимания, и мы в недоумении доехали до какого-то замка. Внутри нас развязали и поставили обоим разные условия освобождения из плена: мне - посвящение всех собравшихся в рыцари, а матушке…
Сэр Реджинальд снял шлем, и мы увидели, что это никакой не Реджинальд, а кто-то, очень похожий на него. Оказалось, что это сын сэра Реджинальда, уже успевшего за столь короткое время насовершать бесстрашных подвигов и погибнуть. А сам реджинальдовский отпрыск еще не посвящен в рыцари, и некому, кроме меня, когда-то в младенчестве видевшего его, подтвердить его наследственные притязания на Торкельстоун.
Я, собственно, и без процедуры пленения мог в этом помочь, а вот матушке моей пришлось гораздо хуже. Шустрые кельты решили, что если реджинальдовский отпрыск женится на королеве, то станет сразу королем.
Королева Алиенора жестко осадила разгоряченного юнца:
- Мой юный друг, вы забыли, что я имею честь быть замужем, причем неоднократно. Это во-первых. Во-вторых, король у нас, как известно, мой сын Ричард, и… Ну, не то, что бы он не одобрит вашу кандидатуру… Просто наш английский народ может не потянуть таких двоих de bilie, а ведь у нас еще и принц есть, у него вообще с этим туго…Господи, как меня раздражает, когда дети во все государственные дела начинают нос совать! И вы туда же, наивный ребенок! Посмотрите! - мама с преувеличенной нежностью посмотрела на меня, но я этого не видел, занятый беседой. Но зато услышал шепот: "Убью когда-нибудь…обоих. Или кастрирую. Нет, одному ноги отрублю, чтобы дома сидел, а потом кастрирую. И никакой Палестины! А Джонни… Нет, нельзя. Да и Белочку жалко, и так он ее не балует."
- В-третьих, я женщина весьма темпераментная и требовательная, и вы, простите, можете просто не потянуть. Мне бы не хотелось потом, изнемогая от желания, ловить вас за кюлоты по всему Лондону только потому, что ваш молодой, неопытный и непривычный к француженкам организм будет орать благим матом: "ВСЕ!!!Я больше не могу!!!!"
Юный фрон де Беф покраснел и был пристыжен так, что ушел совещаться с рыцарями, которым я уже наобещал дворянских титулов, драгоценностей, денег, земли и поместий больше, чем у меня было, себе ничего не оставив. Впрочем, жаден я никогда и не был.
Не знаю, может гадалка была права и меня еще назовут королем Иоанном Безземельным…
Растроганные моей щедростью благородные рыцари и уже не менее благородные кельты проводили нас торжественной процессией в Лондон и все время кричали так ожидаемое (с моей стороны народом и не только) "Да здравствует король Джон! Ваньку - на царство!!! Молчать мне было неловко, но, тем не менее, я ни разу не крикнул что-нибудь о несчастном, где-то шляющемся братишке, испытывающем, должно быть, голод, лишения, дискомфорт и другие венерические болезни. Честное слово, приятно: ты щедр и ты почти король! Я заулыбался, довольный и посмотрел на маму. На ее одухотворенном и полном мечтаний лице как будто было написано:
- Чему ты улыбаешься, идиот? Ты щедр? Ты не щедр, ты - lokh! ( - умница! - старофранц.) Тебя ободрали, как липку, осел!
Я испугался и вопросительно посмотрел на королеву Алиенору. Она поманила меня пальцем, наклонившись ко мне, улыбнулась, взяла меня на руки, чмокнула в нос и сказала:
- Успокойся, все нормально. Это я для них такое лицо делаю. - а потом вдруг глаза ее расширились, она охнула, брови сомкнулись гневной дугой, и мама с размаху кинула меня оземь:
- Господи, Джонни, что ты себе позволяешь?! Если у меня еще остались дурные привычки молодости, не надо этим пользоваться!!! А то я велю тебя выпороть, и не кому-нибудь, а Изабелле!
Я под настроением кельтов тоже растрогался и тут же отписал указ о суверенитете княжества Валлийского (предполагалось, что оно и Шотландия - одно и то же) и приглашения всем на коронацию новоиспеченного князя Валлийского - Пью. Имелось в виду, что данная Кентерберрийская хартия (где на одной чаше весов была наша с мамой свобода, а на другой - престиж и ленные владения королевства Англия) привлечет на нашу с ней (?) сторону против пламенно, и, что удивительно - весьма глубоко и активно любимого Ричарда кельтов и Торкельстоун.
Молодому расстроенному, кидающему на королеву тоскливые взгляды фрон де Бефу в присутствии двенадцати герольдов я лично засвидетельствовал то, что он сын сэра Реджинальда и его наследственное право на Торкельстоун.
Остальное время дня прошло достаточно спокойно и пришел вечер с ожиданием церемонии посвящения в рыцари и коронации князя Валлийского, на которую опять было приглашена tolpa idiotov ( - все благородное рыцарство Англии - старофранц.). Правда, слухи были, что герольды опять что-то напутали и всех звали на пир, а не на какую-то коронацию…
В назначенное время никто не явился. Следовательно, герольды звали не на пьянку. Уже совсем стемнело, и тут, наконец, появился будущий князь Валлийский с V Akch Ullh ой и еще парой кельтов. Совсем не было света, костры почти затухли и весь запас свечей тоже куда-то делся. И тут…
Лондон переполошили крики горя и отчаяния. Вся Гильдия воров рвала на себе волосы и посыпала воровские головы пеплом.
Постоянный спутник фрейлины Анны, размазывая по грязным глючным щекам глючные слезы, горестно завыл:
- У нас украли анжуйское!
Так как кроме воров, воров в Лондоне не было, весь Лондон начал недоуменно искать бутыль. Воры обиделись, что их обокрали, обозвали всех лондонцев подлыми ворами и ушли с горя в кабак. Перед этим претензии были высказаны "пахану" Лондона - королеве Алиеноре Аквитанской. После таких naezdow королева схватила ближайшего вора - а им оказался глюк - за кадык двумя пальцами и, используя все свое женское обаяние, очарование и показную стервозность, нежно прошипела:
- Ша, сявки! Кто еще не доволен старым Флинтом? Вот ты, на кого ты поднял руку, ты меня не знаешь? Да я провела при Людовике VII на этапе шестнадцать лет, и слава Богу, от фени отучилась… - сверкнувшая финка заставила воров задуматься, - кстати, некая часть тела графа Фландрского Бодуэна IX до сих пор висит у меня над кроватью в качестве трофея…
После того, как воры испуганно и воровато ушли, бутыль, естественно, нашли. Она стояла у ворот, прислоненная к стене, ждущая, чтобы ее забрали и скорее выпили. Ворам ее торжественно вернули. По-видимому. Но утверждать не буду.
Почему-то, как только закончилось происшествие с ворами, начали появляться гости, приглашенные на коронацию и посвящение в рыцари. Наконец, кнехты нашли огарок люстры в нашей лондонской таверне и все отправились к собору св. Клары Дзет-Кин. Народу поприперлось - ужас! Почти все кельты, саксы, тамплиеры, почему-то евреи и, естественно, торкельстоунцы, или, как правильнее, торкельстоуняне. Я даже застеснялся от такого количества народа.
Любо дорого было посмотреть на Пью в парадном княжеском килте и драгоценном доспехе. Ну Аполлон Бельведерский в юбке работы неизвестного скульптора! Почесывая икры от комаров, муравьев и прочей живности он отважно и мужественно переминался с ноги на ногу. Его, как выяснилось, зовут не Пью - это всего лишь псевдоним, а Эйрик МакДаун, и род свой он ведет аж от древней королевы Боудикки.
Действо началось. Собор был освещен огарком люстры. Жутко серьезный приор Эрме и еле стоящий на ногах капеллан тамплиеров (от усталости в длительном путешествии - он по этому случаю отпросился из Палестины) открыли молитвенники.
Я ввел в курс поведения П…Эйрика, потребовал тишины и поручил капеллану начинать poeben, но не учел его усталости. У него усталым было все - ноги не стояли, руки тряслись и не могли держать молитвенник, усталые губы не могли выговаривать латынь. После пары попыток прочитать "Pater noster" инициативу пришлось взять на себя приору Эрме. Приор явно хотел немного подсократить богослужение, но королева Алиенора, при всем ее южнофранцузском происхождении вдруг стала очень набожной и при попытках приора прекратить читать, вдруг объявляла: "Покайтесь, братья и сестры мои! Воздадим хвалу Господу нашему!" и начинала читать следующую молитву, тут же умолкая, а приору, который ей вторил, приходилось продолжать - не прерывать же начатую! В этот день он окончательно возненавидел латынь, богослужения, христианство и все, что с ним связано.
Наконец, королева не успела начать новую молитву, а приор мысленно воздал хвалу Господу за отдых для своего распухшего языка. Возникла пауза.
Все это время Эйрик Макдаун, посвящаемый в рыцари, мужественно стоял на одном колене, которое было если не искусано, то очень замерзло и болело от долгого на нем стояния.
В возникшей паузе как-то совсем по-дурацки вдруг хихикнула фрейлина Анна Арунделл. Все в шоке уставились на нее и с облегчением увидели в руке целебные травы. До меня, наконец, дошло, что надо продолжать церемонию. Я наплел чего-то вроде: "Эйрик МакДаун! За заслуги перед Англией, личную доблесть и храбрость в боях, галантное поведение в пьянках и бесстрашие с женщинами вы призываетесь на королевскую службу и вам присуждается Нобелевская пре…рыцарский сан."
Я коснулся церемониальным мечом его плеч и…тут я почувствовал, что утомлен церемонией и начинаю злиться. Надо заканчивать с этим быстрее, иначе неизвестно, куда это меня приведет. - С этими мыслями я что есть силы dolbanull e (-извращенная форма ласк - старофранц.) плашмя мечом по голове бедного Эйрика. Толпа замерла.
- Встаньте, сэр Эйрик МакДаун!
Мои слова для него остались неслышимы. Он лежал в той же позе - согнув колено, как будто на нем стоял. От капеллана он отличался только тем, что не храпел.
Прецепторы тамплиеров стояли и смотрели на все происходящее с неимоверно тупым выражением лица, которое как будто говорило, что народ совсем с ума посходил и непонятно вообще за чем мы тут собрались.
- Кто-нибудь еще хочет быть посвященным в рыцари? - с вызовом спросил я.
- О, нет! - только и сумел простонать приор.
Впрочем, число желающих как-то подозрительно уменьшилось. Желающим оказался только страшный кельт, и как я не молотил его по башке мечом в конце церемонии, на лице его не дрогнул ни один мускул и он даже не моргнул.
- Ну, а теперь церемония коронации! - голосом, полным ехидного злорадства объявила королева Алиенора. Приор грохнулся в обморок.
- Экзорцизм! - промямлил из под алтаря сонный маркиз Андрэ-Шарль де Головье. Даже во сне он не забывал о том, что он капеллан.
Когда откачали Эйрика и приора, приор решил опять схалтурить и зловеще промямленные слова капеллана невольно помогли ему:
- Я чувствую присут…ик!…ствие дьявола в этом зале…снова в этом зал-ле…нет пуст-того мм-места… Pax vobi…ik!…scum!
Капеллан опять заснул, а приор, вытянув руку по направлению к кому-то из кельтов, с удвоенной силой, быстротой и мощью голоса заорал на латыни "Exorcism", практически все выговаривая правильно. Кельт, видимо, решил, что церемония включает в себя некие смешные моменты, и изобразил муки изгонения дьявола из себя. Приор старался во всю, кельты аплодировали и приору, и своему собрату, капеллан спал, Эйрик морщился, но стоял на одном колене, тамплиеры и торкельстоуняне с диким недоумением ворочали глазами и ничего не понимали, а королева Алиенора, приобняв фрейлину Анну и Изабеллу, подмигивая заговорщицки мне, торжественно вопила: Чудо!!! Братья и сестры! Преподобный Эрме изгнал дьявола! Я буду ходатайствовать перед Папой о епископстве Йоркском для него!
Tolpa idiotov совсем потеряла понимание того, что происходило и как зомби, начала повторять за Алиенорой. Эрме улыбался в молитвенном экстазе. Он сам чувствовал себя богом. Но тут прозвучало предложение королевы воздать хвалу Господу…
Наконец, церемония коронации продолжилась. Эрме потребовал для освящения и помазания корону. Все кельты почему-то стыдливо опустили глаза, а Эйрик метался и всех спрашивал, где она. Выяснилось, что княжество Валлийское в истории создается впервые, а по такому случаю никаких подходящих головных уборов никем из древних предусмотрено не было. Кельты понуро молчали с виноватыми лицами, а Эйрик уже бился чуть не в истерике:
- Что ж вы, блин, за народ, если у вас и никаких королевских головных уборов нету!
- Есть княжеский подкилтник, - робко предложила одна кельтская девица. Ее тут же чуть не убили: думай - где будут коронованные мозги государства!
Принц, - обратился князь ко мне жалобно, - у вас там во дворце никаких лишних корон не валяется?
- Ага. Полная кладовка. - с иронией в голосе ответил я, и потихоньку начинал понимать, что церемония, да и вся затея с кельтами и Торкельстоуном проваливается.
Выручила, как всегда, мама. Она с улыбкой подошла к Эйрику, щелчком по затылку вновь поставила его на одно колено, сказав при этом:
- Возьмите себя в руки, князь. И вы, Джонни. Сейчас корона будет на месте.
С этими словами она наклонилась к коленопреклоненному Эйрику, что-то прошептав ему на ухо и закрыв ему лицо ослепительным декольте. Когда она отошла, все увидели, что князь Валлийский ослепленный, стоит на колене, закрыв глаза и блаженно улыбаясь, а голова его увенчана настоящей короной, сияющей драгоценными камнями.
Князя опять пришлось приводить в чувства, а Алиенора, ехидно улыбаясь, предложила:
- Ну, раз свершилось, воздадим хвалу Господу нашему…
Вторичное откачивание приора продолжалось дольше, но потом истеричное, с надрывом в голосе "Ave Maria" приора Эрме продолжалось до утра…
С тех пор князья Валлийские коронуются исключительно княжеским колье…
Глава 4
Закулисные интриги Лондона
Под эти звуки, временами переходящие в непонятное бубненье, пришли столь ожидаемые мной селяне из деревни Хольдернесс, которым я направил петицию с одобрением воинского искусства и доблести крестьянина, победившего на турнире, и предложением дать ему дворянство и посвятить в рыцари.
Селяне выслушали мое восхищение, предложение сделать новоиспеченного рыцаря их сеньором и радостно согласились. Посвящение в рыцари прошло на этот раз без традиционной poeben и было проведено в тайне и спешке.
Я коснулся мечом плеч и головы рыцаря и сказал:
- Встаньте, сэр…э-ээ?
- ….
- Сэр…?
- Сэр Шняга из Дуба!
- Сэр Шняга из Дуба! Я пленен вашим воинским искусством и храбростью, видит бог, было бы время, я бы пошел к вам в ученики, но мне некогда, да и вам, скорее всего тоже. Как вы посмотрите на мое предложение управлять со всеми сеньоральными правами также деревней "Непокорный Трент"?
- О, принц, моя признательность и уважение к вам не знает границ…Я недостоин столь… Ба, шо я гоню? Короче, принц, ты нормальный мужик, я их всех поубиваю.
- И Букашу лично ко мне. Я сейчас подпишу указ о назначении сэра Шняги из Дуба королевским шерифом наравне с сэром Ральфом Мурдахом, шерифом Ноттингемским с правом собирать все государственные налоги. При этом в мою личную казну идет 20%.
- Да мы их всех поубиваем!!! - заорала деревня и быстренько поперла всех убивать.
При этом я узнал только позже, что опять не до конца владею информацией. Я со всеми, абсолютно неофициально и без подписей договаривался, отписывая в феодальное владение какое-нибудь поместье, что в мою личную казну идет процент от собираемых налогов. Но с деревни Хольдернесс надо было брать процентов, по крайней мере шестьдесят: мало того, что деревня на своей сельхозпродукции обогатилась так, что стала богаче Лондона, так и еще предприимчивый сэр Шняга из Дуба обманул бедного Букашу на большую сумму. Хольдернесские мысли работали очень прогрессивно. Честно сказать, так я давно не смеялся: кельты намутили воду о том, что у них когда-то был огромный золотой идол Кромм Круаха, который расколол св. Патрик, и большие куски золота гуляют по всей Англии. Сэр Шняга, недолго думая, вырезал подходящий кусок дерева, написал на нем "золото" и продал неграмотному Букаше за, наверное, все его сбережения. Тому и в голову не пришло не поверить сэру Шняге и надписи. Уж не знаю, умел ли он читать…Видимо, слишком хорошо умел.
Один из таких кусков кельтского драгметалла (настоящий), хранившийся в Лондоне, пропал почему-то тоже после визита именно хольдернесских крестьян…
Вместе со всеми происшествиями мне не давала жить политика и государственные дела. Во-первых, мне пришло письмо от Ричарда. Ричард был очень вежлив, приветлив, но сух и непреклонен, когда речь заходила о том, что я сижу на его троне. Почему-то он считал, что я voobshe ohuell e (занимаюсь непосильным трудом - старофранц.), drocha sud bu и stradaja fignj oy (-здесь: решая проблемы государства - старофранц.), обещал мне как можно скорее ot imette (-здесь: освободить меня от столь тяжкого бремени - старофранц.). Я в переписке с ним только и успевал выворачиваться фразами о том, что пока он schlaetsya (-находится в походе - старофранц.) неизвестно где, мне приходится как любящему брату и патриоту вместо своих увлечений хранить для него государство в порядке и спокойствии. А еще он прислал хамское письмо маме, где спрашивал, за каким khrenome (вопросительное междометие - старофранц.) она собралась замуж за молодого фрон де Бефа, обвинял ее в ветрености и обещал убить этого наглого jigolo. А уж за Беренгьеру нам обоим влетело! Мы ее, видите ли, выгнали. Эту наглость я просто так стерпеть не мог, тем более что матушка была в ярости, считала, что ей, как заботливой матери, самой следует Ричарду otorwuat te yaitsua (- уделить более пристальное внимание воспитанию своего сына - старофранц.) и злость срывала на всех, в том числе и на мне.
Я, конечно, знал, что Ричард уже в Англии, только продолжает интриговать и хочет сделать нам какой-нибудь неприятный сюрприз. Надо поставить его на место, решил я, раз уж он распускает про нас слухи, что же мы молчим? Я связался с Пуком, главным редактором "Шервудского Пламени" и заказал статью с непроверенными слухами о том, что принц Джон собирается жениться на Беренгьере, которая вдруг к Ричарду охладела и dala (воспылала неистовой любовью - старофранц.) к его младшему брату. Я был подвержен эмоциям, мне не доставало хладнокровия, и слава Богу, что письмо пришло в Хольдернесс слишком поздно, а в газете ничего не появилось.
Зато мне не повезло в другом. Увлеченный письмом, я не заметил тихонько подкрадывающуюся с целью какой-нибудь безобидной гадости Изабеллу. Узревши через мое плечо о чем письмо, гадости в ее мыслях приобретали все более обидную форму. Но, видимо, настроение ее было еще слишком хорошим, или она привыкла к политическим интригам с моей стороны непонятным, но приносящим пользу королевству, и она ограничилась лишь тем, что решила на меня ревниво наорать. Я же отмахивался от нее, как от назойливой мухи, мешающей писать, и соглашался со всеми ее утверждениями, не слушая, что она говорит. В конечном счете она взвилась:
- Да-а?! Ну, ладно! Я тоже сделаю финт ушами…
Финт она, естественно, сделала, явно только каким-то другим местом. Через десять минут за ней, очарованная, бегала вся охрана дворца, а она, лежа в neglije с сарацином, не замечающем ничего вокруг, даже мое присутствие, выслушивала:
- О-оо! Прекрасная гурия, подари мне еще один поцелуй!
Я хмуро и печально посмотрел на все это, отошел от государственных дел на некоторое время и нажрался v siskue.
Мое настроение упало еще больше, так как когда мы помирились, она выдала, что пыталась сочинить письмо Ричарду с предложением заменить Беренгьеру. Тогда мы почти подрались.
Да, я не знал, что ради государства приходится жертвовать кроме здоровья, еще и родственниками. Я застал маму и Фиц-Урса.
Сначала все выглядело невинно и романтично, как обычное свидание, а потом Фиц-Урс заявил, что совесть не может больше ему позволить скрывать от нее то, что он возжелал не только королеву, но и корону Англии. Хотя его любовь к королеве не позволит причинить вред сыновьям Алиеноры, тем не менее "Прости, но я бы этого щенка…" Это про меня-то! (что про меня, сомнений не оставалось - Ричард с детства у нас считался львенком, и даже в моей интерпретации - то есть "наглый ободранный кошак" на щенка не тянул. Я, впрочем, кем только в детстве не считался - младший ведь!)
- Вальдемар! Неужели ты готов для меня на все это?
- Алиенора!
Пинком мама закинула его в спальню…
А я-то бежал к ним доложить важнейшие государственные секреты, в которых я еще и был главным действующим лицом…
Я начал прислушиваться ко всем, ко всему происходящему, ко всем шепоткам и недомолвкам в поиске подвоха. У меня начала развиваться паранойя: все, даже верный шериф Ральф Мурдах что-то не то про меня кому-то говорил… Утешением служила одна фрейлина Анна - ей, как всегда, все было до трав из деревни Cannabis…
Особенно меня достал приор Эрме. Он так любил pizdet ne v temu e (-говорить о политике - старофранц.), от которой меня просто тошнило на тот момент, а между тем, на него приходили жалобы - то он пьет, то отказывается венчать молодых без соответствующего с их стороны "возблагодарения бедного служителя церкви", то собирает церковную десятину только с бедняков и воров…
Тут же с посланцем Папы Римского пришло письмо с повелением о расследовании убийства предыдущего посланца Папы в цирке. Что он там делал, непонятно и подозрительно, еще более подозрительно, что убит он был торкельстоунянами, которые даже не знали, почему и зачем они его убили.
- Судьба! - многозначительно сказал я преподобному Бенедикту, намекая на то, что если он сейчас же не уберется назад в свой Ватикан и не оставит меня в покое, то никто не сможет предсказать, сколько еще посланцев придется командировать в Англию…
Но разозлился я на приора Эрме и быстренько подписал указ об инвеституре лиц духовного сана и поручил этим заниматься самому преподобному Бенедикту. Папа был в восторге от моей идеи и повелел быстренько воплотить ее в жизнь.
На приора был собран такой компромат! Впрочем, приор переаттестацию прошел, хотя и с большой натяжкой. Его, сама того не понимая, спасла королева Алиенора - после тех памятных церемоний он выучил латынь так, что мог бы претендовать на звание кардинала. Или древнего римлянина.
С утра ко мне пришли жаловаться мои верные вассалы - торкельстоуняне вкупе с суверенным княжеством Валлийским. Оказывается, коварные саксы pod ebalie (-сделали очередную провокацию - старофранц.) - они поджидали, пока торкельстоуняне пойдут в дружественное княжество Валлийское в гости, а потом кинулись на них с недвусмысленными намерениями. Эйрик МакДаун, как истинный otmorozkue , собрал громадное войско в мгновение ока и бросился на выручку. Но что-то он не учел, то ли рельеф, то ли какие-то другие боевые условия, так или иначе, войско князя Валлийского тоже погибло. Сын князя пришел ко мне жаловаться на саксов. Я повернул дело так, что кельты напали на моих подданных - саксов, и за это надо, как бы…Раз уж они теперь суверенное государство.
Пришедшим саксам я сказал то же самое - дорогие мои, что ж вы меня в международные конфликты втягиваете? Мне заморочек с Францией мало?!
Короче, за все надо платить. Всем.
Но мириться они не захотели…
Однако Седрик принес мне обещанные 20% за отписанный феод с первых налоговых поступлений и я убедил его. А Эйрик колебался…Кстати, сэр Шняга из Дуба просто завалил Лондон zanachkoy, и недостатка в средствах мы не испытывали.
Самым удивительным и интересным в этом дне было пришествие послов Салах-ад-Дина. Послы блеснули знанием иностранных языков. Мама - знанием арабского и обычаев восточного мира. Изабелла просто блеснула. Я же блеснул заветными двумя фужерами и бутылочкой анжуйского. Как у послов загорелись глазенки-то!
Первые ужасные впечатления послов в Англии оказались именно о женщинах. Алиенора под шумок тихонечко вырвала у меня из рук пузырь, громко и показательно сказала, что "Они же мусульмане, Аллах им запрещает пить вино", сделав на глазах сарацинов внушительный глоток из горлышка и прошептав на ухо: "Еще на них анжуйское тратить!". В результате разочарованным и растерянным донельзя сарацинам пришлось довольствоваться каким-то травяным компотиком… Вторым впечатлением была блеснувшая мимо Изабелла с намерением подать мне бумаги для заключения договоров с послами, вместе с тем ласково улыбнувшись мне, на глазах у послов предоставила моей одной пикантной части тела очаровательный pendell e за ту же бутыль, со словами:
- Не бери стекла в руки, разобьешь и порежешься! - и тоже приложилась к бутыли на глазах у жалостно глядящих послов. Вид у меня был, наверное, обиженный.
Третьим впечатлением была фрейлина Анна Арунделл. Она в этот момент строила пол-Лондона, при этом страшные воры во главе с глюком безропотно подчинялись и выполняли все капризы все больше и больше зверевшей фрейлины. "Однако, наше очаровательное засекреченное оружие нравится мне все больше" - с досадой на Изабеллу подумал я. У меня сразу родились поэтические строки новой романтической серенады, или, как правильнее по стилю, трубадуриллы на старофранцузском. Примерный перевод начала:
"… О, Анна, в гневе ты действительно прекрасна! Была. Пока я не услышал твой ангельский голосок, и ты стала еще прекрасней, когда я оглох от мелодичности. Только не ори, прекрасная дама, и я, как верный рыцарь, убью для тебя сто девяносто два дракона. Так мало потому, что эти сволочи все улетели на юг… твоя нежность не знает границ, не жалей их! Какой еще гринпис?" - и так далее, в общем полно романтики и соплей.
Послам мы постелили спецковрик, отобранный у дворцовых собак для такой цели, так как мама решила, что им будет лучше сидеть как у себя на родине, заплетая ноги в фигуру, более популярную у пальцев рук. Послы, видимо, часто посылались и отвыкли от привычек детства, в результате на пятой минуте сидения уже крутились как волчки. Один из них, наблюдая за мамой, Анной и Изабеллой, сказал другому:
- Слющай, пощли отсюда, да? У них матриархат, щто ли?
Около часа они хвалили лондонское гостеприимство, незаметно выплевывая травяной компотик, и заключали мир, наконец, старший выдал:
- Да, вот. Ричард-то помэр, да упокоит Аллах его бэссмэртную дущю, мы-то сказат прищли, не знали, как это потактичнее прэподнэсти…
- ….???
- Гаварат, нэудачно паскалзнулся и инфаркт. Заглядэлся на какую-то наложнэцу Салах-ад-дына, выглядэвающую из бащни Давида, сразу аткрытый пэрэлом глазных нэрвов. А тут эще на ступэнках масло разлилы… Тапор-то он сам из спэны выдэрнул, да толко не пащла ему эта дэрэвэнская еда, тащнить начало… Нэ мудрено: в послэднем штурме Эйерусалыма его в качествэ моста чэрез ров использовалы, конники в асновном…И кагда бащня на нэго упала, думалы - всо, а он встал и опят на штурм. И всо это за одно утро! В канце канцов, вэс пакритый ранами и памадой, устало упал он абнажь-женной задницей, с каторой даспэх сщиблы, на вэрблюжью калючку, и нэ стало дастойного пратывнэка…
Мама расплакалась. Я разрыдался в голос. Даже фрейлина Анна притихла. Слезы отчаяния текли у меня по щекам, хотелось то завыть во все горло, то схватить меч и крушить все, что попадется под руку…
Господи, за что? За что ты лишил нас превосходного правителя, любящего брата, потрясающего полководца, благородного и высокого духом рыцаря, милостивейшего и справедливого короля?!
Никогда не испытывал я такой боли и скорби, сравнимой с той, что по Ричарду. Ни когда умер отец, ни когда бесславно погиб Готфрид, всегда более ласковый со мной, чем ты, Ричард. Но, несмотря на взаимную неприязнь, все-таки ты мне был ближе и роднее всех, даже иногда ближе мамы. И Салах-ад-Дин горевал не о хорошем человеке, а о бесстрашном противнике. Прости, брат. Я недостойно отзываюсь о моей утрате. Прости меня за все…Ты помнишь, я украл и изрезал у мамы шелка, дабы смастерить рыцарскую тунику, а у отца меч, а попало тебе?… и вообще. Столько гадостей не делал, наверное, ни один младший брат в мире… Прости…
Вернись, я прошу тебя! Подумай о маме. Она может не пережить…Неужели это какой-то злой рок над нашей семьей?
Прощай… Я не верю, что ты попадешь в рай. Твое место - на Авалоне…
Господи, если ты собирался отобрать его у нас, зачем же ты вообще его создал, зачем дал его нам? Я прокляну тебя, Господи, пусть мне вечно гореть в аду, но я ненавижу тебя!
Слезы лились у меня градом, я был на грани истерики. Я был в полной пустоте. Что-то перевернулось в моей душе, и на первый план вышло какое-то безразличие, мрак и безысходность… Я чувствовал лишь безмолвием утешающую руку Изабеллы на своем плече. Уже привели в чувство маму, утешали меня, но что-то заставляло меня рыдать все сильнее и сильнее…
- Джонни, у меня уже промокло белье, - как бы невзначай, заметила Изабелла…
- Ты выбрала время!!! - напустился я на нее, но тут же сообразил, что белье промокло от моих слез…
Изабелла сидела вся мокрая и обиженная…
- Принц! Принц! Нас атакуют!
У неприступных, пугающих и одновременно завораживающих Лондонских ворот собралась непомерно непобедимая tolpa idiotov из замка Торкельстоун вместе с кельтами. Очевидно, после коронации князя Валлийского они сделались закадычными друзьями. Ну что ж, я рад, если только дружба не приведет к штурму Лондона… Непонятно сначала было, о чем шли переговоры, которые вел шериф Ноттингемский Ральф Мурдах, но крики и эмоции были весьма напряженными.
Вальдемар Фиц-Урс, не разделяя скорби королевской семьи, облачился в доспехи и побежал на войну, как нищие в голодные годы за обещанной кормежкой… Впрочем, почему-то за ворота он не выходил…
Послы Салах-ад-Дина показали себя превосходными стратегами и тактиками, посоветовав мне, уже взявшему себя в руки, сбежать через подземный ход. Как оказалось, в Лондоне нет ни одного подземного хода. Бывало, что это хобби (копание подземных ходов) у англичан приобретало характер национальной забавы, но…neohota bylo kopatt e (- это оказалось ниже моего достоинства - старофранц.). Тоже самое оказалось с лестницами…
Я на все плюнул и позвал Изабеллу в спальню, дабы смерть встретить если не так как мой возлюбленный брат, так хоть так, как мне нравится…
На свою zadnitsu e мимо проходили тамплиеры… " За Торкельстоун!!! " - с неимоверной тоской и неудовлетворенностью грянувший нестройный хор рыцарей и кельтов устремился за сексуально увиливавшим далеко и надолго задом тамплиерского обоза. Обоз внезапно завилял сильнее и быстрее.
Оказывается, все собрание возле ворот никак не испытывало желания штурмовать Лондон, а звало и упрашивало лондонских кнехтов и шерифа поучаствовать в ненавязчивом дружеско-показательном штурме прецептории Темплстоу… Впрочем, до лесной прецептории Темплстоу, куда было лень, идти не пришлось. Все ее население dubov e (монахов - рыцарей - старофранц.) внезапно оказалось возле Лондона. То ли сопровождая обоз, то ли прогуливаясь, они тем самым имели возможность нарваться на навязанный им turniеr (-избиение младенцев - старофранц.) и ogrebliе po-samye ne baluysya (- вволю потешились в ратных забавах - старофранц.).
Эту битву надо описать! Такого зрелища не видело даже население и дворянство Реймса, с того памятного большого турнира, когда моя мамаша, на восьмом месяце беременная Ричардом, подвыпив, напялила доспехи (как они на нее налезли?!) и выбила из седла четырнадцать знатных рыцарей, в том числе Готфрида Бульонского, тут же понявшего, что он ни на что не годен в турнирах и упершего в крестовый поход на Константинополь, и самого дедушку Симона де Монфора! По-моему, когда установили, кто этот неизвестный "рыцарь", папаня Генрих на ней и женился…А выступала она под псевдонимом "маркиз де Во"…
Ее раскрыли только тогда, когда она подобрала один из платков, брошенных дамами (а дамой оказалась не кто иная, как Маргарита, дочь Людовика VII и Констанции Кастильской), и начала к ней приставать в темных коридорах дворца германского императора Фридриха I Барбароссы, прикалываясь.
Марго решительно полезла ей в штаны, и ничего не обнаружив, кроме беременного живота и в нем во все силы толкающегося моего братца, завопила, что есть мочи, а мама, выскочив со второго этажа и плюхнувшись на верную кобылу, исходя от смеха, впендюрила в родную Францию, чтобы всласть посмеяться и спастись от гнева праведных и de bilie рыцарей, жаждавших из-за близости к престолу пленить сердце Маргариты….
Так вот, описание битвы. ….Доблестный и наихрабрейший капеллан ордена тамплиеров маркиз Андрэ-Шарль де Головье, на копье которого развивался флаг Тампля, надел свой бацинет и, подождав, когда преисполненный похвал и побед в турнирах рыцарь Гастон фрон де Беф наденет "жабью голову", пришпорил своего коня, и устремился на Гастона. Гастон фрон де Беф, в свою очередь, устремился на капеллана тамплиеров маркиза Андрэ-Шарля де Головье, в середине ристалища их копья преломились и они разъехались, терзаясь яростью, как добрые противники. Ярость противников, почему-то, не улеглась, и они решили еще раз преломить копья. Копья преломились с успехом для обоих, тем более что для того они и делались. И так восемнадцать с половиной раз… Задолбавшиеся менять копья оруженосцы пообещали знатным господам преломить не только копья, но и ноги, руки, головы….Разочарованные, рыцари еще раз разъехались и сшиблись еще в одной смертельной схватке. Схватка, почему-то, пролетела мимо…, пролетевшие и не заметившие друг друга всадники, изрыгая проклятия, сшиблись на этот раз с деревьями…
В принципе, так можно до бесконечности. В общем, никто никого не убил, и все принесли друг другу дары за успешное участие в турнире, а герольды… те вообще прославили всех как героев, при этом негероев не осталось как таковых…
Таким образом, угроза штурма сама собой отпала, Изабелла, радостно-ехидная, вылетела из покоев, едва успев одеться…
Тут же мне Исаак принес важное известие о появлении Ричарда аж за сорок шиллингов. Я не скупился: ну что такое сорок шиллингов для принца? Хотя, если учесть, что вся лондонская казна содержала всего три данных денежных единицы… Не беда! Я тут же написал долговую расписку, естественно, что в качестве должника подразумевался действующий правитель Англии… Кстати, кто там у нас король-то, в Англии?
Ричарда обещали вечером, в восемь часов в кабаке. Я-то давно знал, что он там, переодевшись в кого-то непонятного с девизом "Memento more", bukhaet te с утра до вечера, просто отлынивая от государственных дел и уговаривая сам себя, что "это последний день!", причем ни разу он не допился до того, чтобы раскрыть инкогнито, даже когда пьянствовал со мной. Наконец, это произошло.
Матушка целыми днями твердила Ричарду о вреде алкоголя. Она, наблюдая за его попойками, приходила в такое неистовство, что, спустя некоторое время, ему приходилось пьянствовать в втихомолку, потом они с Беренгьерой переехали на первый этаж, чтобы лазить в погреба, проделав дырку в полу, потом… - Спивается братец-то, - замечала Изабелла, отбирая очередную бутыль у меня. Так что от его пьянства и я имел негативные последствия.
Ричард жив! Радости моей не было предела! Королева Алиенора тоже отпраздновала, но злость на Ричарда у нее копилась на удивление быстро, и через несколько минут она просто была готова его убить.
Хорошо, что не жалел о сорока шиллингах. После Исаака сразу же Лондон почтил своим присутствием сэр Гай Гизборн, который принес мне то же известие совершенно бесплатно. Из казарм раздавались шепотки:
- Принца разводят всю игру!
Я как-то не осознавал, что мне до смерти оставалось несколько минут, и буквально вылетел встречать нагрянувшего внезапно, дабы завалить Лондон zanachkoy шерифа сэра Шнягу из Дуба. Как оказалось, он привез с собой плененного старосту деревни "Непокорный Трент" Букашу как преступника, с целью предать его королевскому и справедливому суду.
Букаша сидел, в печали и горести, плененный, и ждал своей участи. К несчастью, дворец, где находилась вся знать, находился слишком высоко, и я спускался к нему по ступенькам стены, слишком крутым для августейшей особы, и навернулся вниз….
Дальше, так как ничего не помню, по всей видимости я погиб, по утверждению Букаши, пройдя сквозь стену, чего я и добивался, так как меня не устраивала игра Мастеров, решивших, что Ричарда надо обязательно сажать на трон и второй раз короновать, точнее не прямо так сразу, но все к тому идет …
Эти действия я и сам решил произвести в кратчайшие сроки игры, но, так как мне это не удалось….Коронованный Ричард особенно мне опасности не представлял, просто можно представить, сколько govnueа ( негативных эмоций - старофранц.) он бы получил…Но из-за всяких пленений в моменты информационной игры все происходящее немножко вошло не в то русло.
В общем, как я и ожидал, непокорный Букаша потребовал, чтобы я шел в СМ, так как я прошел сквозь стену, и ему в голову не пришло, что это сделано специально…
Глава 5
Описание жизни принца Артура Бретонского, сына Джеффри Плантагенета, находящегося на воспитании при дворе Фридриха I Барбароссы, очень короткой, но емкой, хотя и совершенно бесполезной...
Я был настолько поражен скоропостижной смертью моего дяди, принца Джона, что вернулся в Англию. В Англии уже я решил, что нужно восстановить справедливость и наказать злого дядьку, который довел доброго дядьку до нервного срыва так, что тот со стены сиганул. Пусть садится на трон себе, второй раз коронуется, а я ему устрою райскую жизнь…
Для начала я решил спереть свою бабку Алиенору, под шумок добрался до дружественной дяде Джону Шотландии и нанял там самых дешевых кельтов и евреек. У них (я так и не разобрался, кто к какой национальности принадлежит) было зелье!
Зелье убеждения надо было подсыпать Алиеноре, или охранникам…
После этого я решил все-таки явиться ко двору со спасенной мной и выпуганной до смерти бабулькой, и жениться на вдове Джона Изабелле Ангулемской, которая, кстати, очень даже ничего…
Женившись на Изабелле, я бы такое устроил Ричарду в его семье… Его жизнь стала бы надоедать ему самому.
Но… То ли судьба оберегала его слишком тщательно, то ли… Бабку спереть не получилось. Или зловредная бабка отказалась пить, или поймали моих кельто-евреев, но я прождал в лесу до темноты, никого из вернувшихся не обнаружив. Отправившись в Лондон, я застал там уже всю королевскую семью.
Галантно опустившись на одно колено, я, перечислив все свои титулы и рыцарские подвиги, предложил руку и сердце Изабелле. Она уже почти согласилась…
Моя зловредная бабка, черти бы ее взяли, тихонько подошла и постучала меня по плечу. Я недоумении уставился на вроде бы добродушную каргу, ожидая одобрения моей кандидатуры Изабелле, а она вдруг начала ругаться по-старофранцузски и резюмировала:
- Мальчик, тебе семь лет, куда тебе жениться?!
И принялась орать на невестку:
- А ты развесила уши! Он тебе в сыновья годится! Растлительница малолетних!
Да, вот это и есть крушение всех надежд…Мой возраст всегда был для меня секретом.
И с Ричардом я всего лишь поздоровался, а не стал вызывать этого здорового кабана на смертный бой. Ну ничего, вот вырасту, тогда тебе придется туго…
- Здравствуй, дядя! - сдерживая всю неприязнь, которая во мне буквально кипела, я сказал ему.
- Здравствуй, Артур, мой мальчик. Посмотри, что я на досуге выстругал тебе в подарок… - ответил образцово показательный воспитатель будущих рыцарей Ричард Львиное Сердце, протягивая мне деревянный игрушечный меч, совершенно игнорируя то, что на моем рыцарском поясе давно болтается настоящий…
Хотел я ему сказать пару ласковых, но почему-то мы помирились, и он даже пообещал мне уговорить Алиенору и Изабеллу насчет замужества. Более того, я рассказал ему о своих недавних планах, и он пообещал, что с утра что-то будет…
Но с утра не было ничего.
А потом мы поехали домой. Вот такая вот khrenoten .
ВСЕ!!!
|
